Предпоследнюю, седьмую свечу Хануки на исходе шабата зажигали у детей в Отниэле.
У старших близнецов в Хануку день рождения — 17 лет, с ума сойти... Вот только-только вчера лежали они в прозрачных кроватках — младенчик номер раз, младенчик номер два, только недавно забирали их из Шаарей Цедек — в голубеньких пушистых комбинезончиках, на одном мишка, на другом — зайчик, неужто вот эти два лба здоровых — это они и есть?
( Collapse )...Что ещё, кроме батарей отопления и лошадей, меня в кибуце покорило — так это столовая. Нынче, увы, кибуцная столовая уже не уходящая, а далеко ушедшая натура.
Были мы в прошлом году на 50-летии возрождённого кибуца Кфар Эцион — слёзы, слёзы, классическая картинка к «никогда не возвращайся в прежние места» — хотя, конечно, большинство домиков облицевали белокаменной плиткой (при нас были бетонные кубики), кругом голландские дорожки, мылом помытые, травка стрижена и чуть не покрашена, евроремонт, тьфу! — только туристов и водить, а кибуца нет — одно название... Впрочем, это старческая брюзгливость во мне проснулась — чур, меня, чур! — и тоска заела, от того, что нет в живых тех, кого любила, и конечно же, я неправа: железный конь пришёл на смену крестьянской лошадке, новая жизнь, новые песни, столовую упразднили, как пережиток социализма, а нам остаётся только смириться и и не роптать.
Я понемногу начинаю себя дрессировать, чтобы держать какую-никакую сюжетную нить в нестройных моих повествованиях, ибо только начнёшь чего-то рассказывать «из жизни», как моментально вспоминается и норовит вплестись в сюжетную канву нечто с обочины сюжета, какие-то детали, характеристики, а то и вообще попутные истории, не имеющие отношения к первоначальному замыслу. Вот и в рассуждениях о роли протекции у меня таких попутных обрывков-осколков набралось несчитано — запишу, пожалуй, кой-чего, а там уж читатель сам разберётся — читать-не читать.
( Collapse )Не судьба мне составлять конкуренцию Дарье Донцовой — не писать мне детективов с продолжениями и не заработать вовек на особняк с мопсами, не говоря уж о доберманах. Вот как только затею воспоминания с обещанием продолжить, так и на второй уже части непременно виляю мысию (все, надеюсь, в курсе, что не «мыслию», а «мысию») по древу куда-то вовсе в противоположную сторону. Вот и давешние воспоминания, когда-то начерно написанные, застряли на поездке в такси с ветерком и цветущем лугу с пасущимися лошадьми, ибо отвлеклась на что-то, а на что — не упомню.
Но взявшись порассуждать на предмет протекции, на сей раз нечеловеческим усилием воли постановила рассуждения закончить, ежели не точкой, то хотя бы вменяемым многоточием.
Начало здесь
Наконец-то — кибуцники нас не забыли, нам позвонили — ура-ура-ура!
Новости нам сообщили ....мммм.... разные. Во-первых, нас не берут в тот единственный религиозный кибуц (кибуц Саад), о котором мы слыхали в Ташкенте и куда, собственно, просились — там были регулярные курсы по подготовке к гиюру. Сказали, что во-первых, мы слишком свежие и иврит слабенький, а ульпан-гиюр у них на иврите без скидок, а во-вторых — слишком старые, извините, к нам приезжает в основном молодёжь и нам кажется (ИМ, блин, кажется!), что мы там будем неловко себя чувствовать — заботливые, а?
...А у нас-то как раз в этот кибуц была такая мини-протекция. Нам его рекомендовали израильтяне из Ташкентского культурного Центра, один из них, Яир Ной, даже позволил на себя сослаться, и надо же — не сработало...
( Collapse )Часть первая
Реальная жизнь иногда бывает увлекательнее ЖЖшной — засосала не на шутку и, похоже, продыха не будет до середины декабря. Поэтому пока, если кто вдруг заскучал, буду выкладывать частями черновые варианты несерьёзных воспоминаний юбилейного года, начатых вот здесь.
О том, что в Израиле шагу не ступить без протекции, мне рассказали первые встреченные мной израильтянки — наши учительницы иврита в Ташкенте: Юдит, Эти и Сара. И очень понятно объяснили, что это называется «витамин Пи». Часть ташкентцев от этих рассказов взбодрилась, а я приуныла. Взбодрились бухарские, ехавшие большими кланами и имевшие в Израиле ещё бОльшую разветвлённую родню из тех, кто покинул солнечный Узбекистан в 60-е.
Помню, как на перекличке, за пару суток до вылета колоритно слышалась разница между семьями бухарскими и ашкеназскими: Гринберги — три человека, Рабиновичи — пять человек, Исхаковы — двенадцать человек, Раскины — четверо, Штейны — трое, Юсуповы — пятнадцать, Ягудаевы — восемнадцать («Девятнадцать, уважаемый, — поправили с места, — вчера внучечка родилась, Зоинька»).
Не унывали, однако, и некоторые ашкеназы — многие потомки польских евреев из Западной Украины, Белоруссии и Бесарабии имели в Израиле родню с незапамятных, ещё довоенных времён — авось не оставят своими милостями родных человечков.
...В минувшую пятницу я поняла, как скучаю по Иерусалиму. Да, живя в десяти минутах езды от северной окраины и работая в Иерусалиме, бывая там каждый день, я его почти не вижу. Вот в пятницу выбралась в центр к зубному врачу. Полюбовалась на мураль с трамваем в реальность которого уже почти никто и не верил …надцать лет назад.
Вот этим постом френдессы 
albetina и субботними новостями навеяно.
Обещанная зима никак не наступит не больно-то и хотелось. В шабат погоды после ночного дождя стояли такие, что хоть режь этот воздух на ломти да ешь его вместо пирожного. Горизонт после ночного дождя очистился до полной прозрачности, так что я вспомнила день, когда мы покупали эту квартиру — Мёртвое Море сверкало в конце нарциссовой нашей улицы золотой полосой, а горы Моавские отливали розово-оранжево-терракотовым на фоне неправдоподобно синего неба, всё, как тогда, когда мы впервые вышли на новенький балкон (не иначе подрядчик специально воздух провентилировал и прочистил в рамках рекламной акции).
Внуки, приехавшие в гости из жарких краёв, из города Холона, захваченные с собой курточки так ни разу и не надели.
Доберман был, как всегда, звездой детской площадки, нагулялся и напереживался с избытком и после отъезда гостей проспал беспробудно до утра, не заметив перехода на зимнее время, только всё продолжал во сне бегать и сам с собой разговаривать.
Замахнулась было на пост на понимание прочитанного, но вовремя остановилась. Разбирать книги, чтобы что-то выкинуть — занятие ещё более неблагодарное, чем разбирать тряпки. Потому что зависаешь. На тряпках тоже зависаешь, но на книгах дольше. Помянув давеча Фёдор Михалыча, хоть его и не было на прикроватной тумбочке, я за каким-то лешим потащилась перечитывать «Идиота». И, горе мне, горе! — кто читал апдейт к этому посту, уже всё знает, во мне разочаровался, отфрендил, проклял и всенародно осудил: Тоцкий сватал у Епанчиных не Аглаю, а Александру!!!!
После такого облома — мне ли судить о понимании прочитанного!
( Collapse )«Какая-то бездарная книжка, честное слово. Когда 16-я глава начинается со слов "встретится с Салли мы должны были только в два, и я решил подольше погулять", и ты понимаешь, что вся глава будет посвящена этим двум часам, ЗА КОТОРЫЕ НИЧЕГО НЕ ПРОИЗОЙДЁТ (потому что до этого 15 глав ничего не происходило), хочется кинуть книгу подальше. Коротенькие предложения в романе просто раздражали. 3-5 слов в предложение здесь это норма. Казалось, будто я читаю рассказ для детей, которые не умеют ещё строить и воспринимать сложноподчиненные предложения».
«Самая худшая книга из всех которые я читала! Весь сюжет только и состоит из того что его выгнали из школы и он всю книгу описывал свои действия добираясь до дома. Помимо этого, главный герой настолько меня раздражал , что я через силу дочитала эту книгу.Он только и рассказывает какие все люди "гнусные" и "гадкие". Еще дико раздражало как он выхваливал только свою сестренку. Вобщем не советую читать ее никому».
Подробнее: https://www.labirint.ru/reviews/goods/217455/
Это я наугад выхватила с литературного сайта парочку отзывов современных читателей на одну из моих любимых книг....
( Collapse )